КОМАНДА СОДРУЖЕСТВА
-
- Нарративный практик, волонтёр психологической службы «Ресурс ЛГБТКИА Москва», филолог, педагог (Санкт-Петербург)
-
- Семейный консультант и нарративный практик, ведущая тренинговых программ (Москва)
- Психолог, нарративный практик, консультант Фонда имени Андрея Рылькова; центра "Ресурс ЛГБТКИА Москва". Работа с сообществами (Москва)
-
- Психолог, семейный терапевт, нарративный практик, специалист по социальной работе с семьей (Москва)
- Кандидатка психологических наук, доцентка факультета психологии МГУ им. М.В.Ломоносова, преподавательница гендерной психологии (Москва)
-
-
«С нарративной практикой я познакомилась в 2007 году, благодаря книге » Конструирование иных реальностей». Их идеи и техники задавания вопросов меня очень увлекли, и интерес к поструктуралистким подходам сохраняется по сей день. Так как я много работала с подростками в трудной жизненной ситуации и специалистами, которые им, подросткам, помогают, то принципы уважительного неэкспертного отношения сразу дали всходы. До этого я долго изучала гештальт-подход, занималась семейной терапией и арттерапией, что не могло не сказаться на моей практике, я люблю экспериментировать с техниками, стараюсь интегрировать в работу то, что кажется мне близким, созвучным моим личным ценностям. Сейчас я занимаюсь семейным консультированием, работаю с детьми, а тут не обойтись одним разговорным жанром, поэтому игрушки и фломастеры, пластилин и набор волшебных палочек всегда под рукой»
«Я закончила Южно-Уральский государственный университет (факультет психологии, 2005). Начинала работать как школьный психолог, тяготела в то время к системному подходу. Затем случился довольно резкий жизненный поворот, я сменила локацию на Санкт-Петербург и с конца 2006 году стала работать в благотворительной организации «Перспективы» — в психоневрологическом интернате, помогая взрослым с тяжелыми множественными нарушениями. Этот опыт меня навсегда изменил - с тех пор меня никогда не оставлял интерес к социальной работе, политике в социальной сфере, ответам сообществ на несправедливость. Это опыт, который я все еще продолжаю осмыслять спустя много лет.
Еще я была сотрудницей нескольких телефонов доверия в течение многих лет и хоть сейчас не работаю в этой сфере, но по-прежнему такую работу люблю — как доступную и низкопороговую возможность помощи. Похожая история для меня произошла с письменными практиками - я была очарована идеей доступности самостоятельной эффективной помощи, много использовала их сама и некоторое время принимала участие в разных проектах как фасилитатор в группах по письменным практикам. Очень благодарна Дарье Кутузовой за приглашение в эти проекты и за то, какие возможности учиться у коллег и участниц это дало.
Потом произошел еще один серьезный поворот — я стала работать преимущественно в формате частной практики и почти одновременно с этим или немного раньше — знакомиться с нарративным подходом. Это было очень впечатляющее открытие, и я благодарна людям, благодаря которым оно произошло. Сходу приходят имена Ольги Герасименко, Дарьи Кутузовой, Вячеслава Москвичева (и многих еще, конечно). Я училась у разных людей, особенно важными темами для меня были работа с тем, что принято называть травмой, с поиском ответов на последствия насилия. В целом, в подходе для меня крайне важен критический взгляд и поиск ответов на случившиеся тяжелые события, на несправедливость. Меня всегда вдохновляет идея активности и сопротивления, того, какие неочевидные и помогающие вещи мы можем вместе находить среди навыков и знаний обращающихся за помощью людей.
Для меня очень важна (я уверена, она важна и для качества моей работы) связь с сообществом ценностно близких мне помогающих практиков, поэтому я стараюсь, насколько могу, участвовать в объединяющих нас событиях — российских и европейских конференциях. И, наверно, поэтому я — одна из организаторов нарративных конференций в Санкт-Петербурге (с 2016 года). Из-за пандемии нам пришлось отказаться в 2020 году от проведения, и я очень надеюсь, что в ближайшем будущем обстоятельства вновь позволят нам встречаться, общаться и делиться опытом. Этого в последнее время сильно не хватало - живых поддерживающих встреч.
Мне хочется еще рассказать о себе, что я приемный родитель, хотя вроде бы это не имеет формального отношения к профессиональной биографии. Но мне важно говорить об этом, так как тема приемного родительства и связанных с ней вещей до сих пор может рассматриваться в том числе в стигматизирующем ракурсе. А еще становление приемным родителем сильно изменило меня как человека, возможно, не случись этого, я бы не стала нарративным практиком. Мои дети очень на меня повлияли - как и мои близкие друзья, мои важные для меня коллеги, другие вдохновляющие люди. И это, думаю, в том числе и вклад нарративного подхода - ощущать себя как средоточие своих важных отношений, живое и меняющееся. Для меня это большой подарок - такой взгляд на жизнь, которым хочется делиться. Возможно, отчасти поэтому мне нравится преподавать и предлагать этот взгляд кому-то еще»
Еще я была сотрудницей нескольких телефонов доверия в течение многих лет и хоть сейчас не работаю в этой сфере, но по-прежнему такую работу люблю — как доступную и низкопороговую возможность помощи. Похожая история для меня произошла с письменными практиками - я была очарована идеей доступности самостоятельной эффективной помощи, много использовала их сама и некоторое время принимала участие в разных проектах как фасилитатор в группах по письменным практикам. Очень благодарна Дарье Кутузовой за приглашение в эти проекты и за то, какие возможности учиться у коллег и участниц это дало.
Потом произошел еще один серьезный поворот — я стала работать преимущественно в формате частной практики и почти одновременно с этим или немного раньше — знакомиться с нарративным подходом. Это было очень впечатляющее открытие, и я благодарна людям, благодаря которым оно произошло. Сходу приходят имена Ольги Герасименко, Дарьи Кутузовой, Вячеслава Москвичева (и многих еще, конечно). Я училась у разных людей, особенно важными темами для меня были работа с тем, что принято называть травмой, с поиском ответов на последствия насилия. В целом, в подходе для меня крайне важен критический взгляд и поиск ответов на случившиеся тяжелые события, на несправедливость. Меня всегда вдохновляет идея активности и сопротивления, того, какие неочевидные и помогающие вещи мы можем вместе находить среди навыков и знаний обращающихся за помощью людей.
Для меня очень важна (я уверена, она важна и для качества моей работы) связь с сообществом ценностно близких мне помогающих практиков, поэтому я стараюсь, насколько могу, участвовать в объединяющих нас событиях — российских и европейских конференциях. И, наверно, поэтому я — одна из организаторов нарративных конференций в Санкт-Петербурге (с 2016 года). Из-за пандемии нам пришлось отказаться в 2020 году от проведения, и я очень надеюсь, что в ближайшем будущем обстоятельства вновь позволят нам встречаться, общаться и делиться опытом. Этого в последнее время сильно не хватало - живых поддерживающих встреч.
Мне хочется еще рассказать о себе, что я приемный родитель, хотя вроде бы это не имеет формального отношения к профессиональной биографии. Но мне важно говорить об этом, так как тема приемного родительства и связанных с ней вещей до сих пор может рассматриваться в том числе в стигматизирующем ракурсе. А еще становление приемным родителем сильно изменило меня как человека, возможно, не случись этого, я бы не стала нарративным практиком. Мои дети очень на меня повлияли - как и мои близкие друзья, мои важные для меня коллеги, другие вдохновляющие люди. И это, думаю, в том числе и вклад нарративного подхода - ощущать себя как средоточие своих важных отношений, живое и меняющееся. Для меня это большой подарок - такой взгляд на жизнь, которым хочется делиться. Возможно, отчасти поэтому мне нравится преподавать и предлагать этот взгляд кому-то еще»
«Я работаю в своей частной практике с людьми индивидуально, реже консультирую пары и семьи с детьми. Также в течение нескольких лет я работала в психологической службе ВУЗа (НИУ ВШЭ), преимущественно со студентами, но также и родителями, преподавателями.
В работе я ориентируюсь на конструкционистские подходы: оркт, нарративную практику. Нарративный подход — это моя большая любовь, этически и эстетически он мне наиболее близок. Вторая важная тема в моей профессиональной жизни — телесность, движение и танец. Я практикую двигательные подходы сама, веду группы, пытаюсь соотносить эти мировоззрения и методы.
Мне нравится думать, что самые безобидные и невинные на первый взгляд вещи — встречи людей за чашкой чая и собранные воедино воспоминания о подобных встречах; тела, которые на какое-то время перестают измеряться линейкой и начинают жить в трёх и более измерениях; внимательность к словам, которые крадут у людей силы или противопоставляют одних людей другим — все эти малозаметные в общем-то события могут быть в каком-то смысле очень радикальны.
Вероятно, возможность участвовать в создании «КРАЯ» совпала с моим назревающим желанием работать не только в пространстве частной беседы — но и делать что-то для более видимых социальных изменений. Мне бы хотелось, чтобы это был проект не столько про терапию, сколько про мировоззренческую позицию, в которой люди из разных контекстов могли бы находить что-то созвучное»
В работе я ориентируюсь на конструкционистские подходы: оркт, нарративную практику. Нарративный подход — это моя большая любовь, этически и эстетически он мне наиболее близок. Вторая важная тема в моей профессиональной жизни — телесность, движение и танец. Я практикую двигательные подходы сама, веду группы, пытаюсь соотносить эти мировоззрения и методы.
Мне нравится думать, что самые безобидные и невинные на первый взгляд вещи — встречи людей за чашкой чая и собранные воедино воспоминания о подобных встречах; тела, которые на какое-то время перестают измеряться линейкой и начинают жить в трёх и более измерениях; внимательность к словам, которые крадут у людей силы или противопоставляют одних людей другим — все эти малозаметные в общем-то события могут быть в каком-то смысле очень радикальны.
Вероятно, возможность участвовать в создании «КРАЯ» совпала с моим назревающим желанием работать не только в пространстве частной беседы — но и делать что-то для более видимых социальных изменений. Мне бы хотелось, чтобы это был проект не столько про терапию, сколько про мировоззренческую позицию, в которой люди из разных контекстов могли бы находить что-то созвучное»
«Я преподаю на факультете психологии МГУ (имени М.В.Ломоносова стала я добавлять в последнее время, а то получается такой университетоцентризм, типа «дефолтсити»:) ). Читаю лекции про то, как на нас влияют культура, гендер и дискурсы. Последние два года еще и курс про нарративную психологию. Преподавание мне нравится и привычно настолько, что и встречи с клиентами у меня по полтора часа:)
Моё знакомство с нарративной практикой началось в 2009 году. Эта встреча не была случайной – я давно читала рассказы о ней у Дарьи Кутузовой и первый вводный курс прошла у нее. Но к моменту, когда я решилась пойти учиться, я вроде как уже не искала встречи с психологическим консультированием, потому что мне казалось, что конструкционистские и феминистские идеи плохо встраиваются в контекст индивидуальной психологической работы. Но встреча с нарративной практикой помогла обнаружить, что это не так! Все не просто стыкуется, а лежит в основе и это для меня про то, что самые смелые мечты могут сбываться Потом я захотела больше и пошла учиться на длительную программу к Екатерине Дайчик и Екатерине Жорняк. И эта программа была для меня не только про знания и умения, но и про сообщество, которое выстраивалось в ходе обучения. И, пожалуй, этот свой опыт для меня важно вложить в нашу новую учебную программу.
Как нарративный практик я чаще всего работаю индивидуально или с парами. У меня мало опыта работы с сообществами, поэтому для меня важно быть частью нашей команды — хочу поучиться такой работе! Я долго прорастала в консультирование и последние года три чувствую свою укорененность и в то же время мне есть куда расти»
Моё знакомство с нарративной практикой началось в 2009 году. Эта встреча не была случайной – я давно читала рассказы о ней у Дарьи Кутузовой и первый вводный курс прошла у нее. Но к моменту, когда я решилась пойти учиться, я вроде как уже не искала встречи с психологическим консультированием, потому что мне казалось, что конструкционистские и феминистские идеи плохо встраиваются в контекст индивидуальной психологической работы. Но встреча с нарративной практикой помогла обнаружить, что это не так! Все не просто стыкуется, а лежит в основе и это для меня про то, что самые смелые мечты могут сбываться Потом я захотела больше и пошла учиться на длительную программу к Екатерине Дайчик и Екатерине Жорняк. И эта программа была для меня не только про знания и умения, но и про сообщество, которое выстраивалось в ходе обучения. И, пожалуй, этот свой опыт для меня важно вложить в нашу новую учебную программу.
Как нарративный практик я чаще всего работаю индивидуально или с парами. У меня мало опыта работы с сообществами, поэтому для меня важно быть частью нашей команды — хочу поучиться такой работе! Я долго прорастала в консультирование и последние года три чувствую свою укорененность и в то же время мне есть куда расти»
«Я встретился с нарративной практикой в процессе обучения семейной терапии в 2005 году, и сразу понял, что эта встреча – начало долгого совместного пути. Было ощущение, что это именно тот подход, который я и искал: уважение к человеку, отказ от нормирования и патологизации, внимание к широкому социальному и культурному контексту проблем, вопросам власти и социальной справедливости, — то, чего мне не хватало в других подходах.
Так получилось, что большая часть мой профессиональной, и не только, жизни, связана с помощью людям в кризисных ситуация: волонтерство в детских домах, десять лет работы в приюте для детей, оставшихся без родительской заботы. На момент знакомства с нарративной практикой я работал в социальной службе Центра «Перекресток» МГППУ, помогавшей семьям подростков в кризисных ситуациях. Многие из родителей и подростков скептически относились к предложению помощи, ожидая от сотрудников разных служб и ведомств, скорее, новых проблем, оценок, нравоучений и требований. Часто эти семьи, родителей и подростков называли «немотивированными» клиентами. Нарративная практика помогала открыть в таких ситуациях новые горизонты возможностей для налаживания сотрудничества и предложения той помощи, которая отвечала надеждам подростков и родителей.
Сейчас я, по большей части, занимаюсь частной практикой, работаю с семьями подростков, с супружескими парами, индивидуально, но продолжаю сотрудничество с рядом социальных служб, провожу для них супервизии.
А с 2011 года я начал преподавать нарративный подход, и не могу остановиться! Мне нравится знакомить людей с новыми возможностями психологической помощи, приглашать их посмотреть на трудности и проблемы людей с новой позиции, примерить «новые линзы» для взгляда на мир.
Ну и, конечно, интересней это делать в сообществе, вместе с теми людьми, которым доверяешь, и которых любишь! Поэтому мы с коллегами-единомышленниками создали нарративное содружество КРАЙ. Я уверен, что любая практика, а нарративная – в особенности, может оставаться живой, развиваться, только в диалоге с людьми, специалистами, вовлеченными в нарративную практику, и теми, кто ищет психологической помощи. Мы будем рады, если вас тоже увлекут возможности, открываемые нарративной практикой, если вам окажутся близки ценности, воплощаемые в ней.
Сейчас мы разработали программу, в которой воплощаются наши представления о нарративной практике, и формы преподавания находятся в согласии с содержанием. Мы будем рады увидеть вас в нашей программе, или в отдельных ее частях. Да, вы можете выбрать из нее те части, и те события, которые вам актуальны, сконструировать свой курс!
Буду рад встретить вас на нашей программе, или других нарративных событиях!»
Так получилось, что большая часть мой профессиональной, и не только, жизни, связана с помощью людям в кризисных ситуация: волонтерство в детских домах, десять лет работы в приюте для детей, оставшихся без родительской заботы. На момент знакомства с нарративной практикой я работал в социальной службе Центра «Перекресток» МГППУ, помогавшей семьям подростков в кризисных ситуациях. Многие из родителей и подростков скептически относились к предложению помощи, ожидая от сотрудников разных служб и ведомств, скорее, новых проблем, оценок, нравоучений и требований. Часто эти семьи, родителей и подростков называли «немотивированными» клиентами. Нарративная практика помогала открыть в таких ситуациях новые горизонты возможностей для налаживания сотрудничества и предложения той помощи, которая отвечала надеждам подростков и родителей.
Сейчас я, по большей части, занимаюсь частной практикой, работаю с семьями подростков, с супружескими парами, индивидуально, но продолжаю сотрудничество с рядом социальных служб, провожу для них супервизии.
А с 2011 года я начал преподавать нарративный подход, и не могу остановиться! Мне нравится знакомить людей с новыми возможностями психологической помощи, приглашать их посмотреть на трудности и проблемы людей с новой позиции, примерить «новые линзы» для взгляда на мир.
Ну и, конечно, интересней это делать в сообществе, вместе с теми людьми, которым доверяешь, и которых любишь! Поэтому мы с коллегами-единомышленниками создали нарративное содружество КРАЙ. Я уверен, что любая практика, а нарративная – в особенности, может оставаться живой, развиваться, только в диалоге с людьми, специалистами, вовлеченными в нарративную практику, и теми, кто ищет психологической помощи. Мы будем рады, если вас тоже увлекут возможности, открываемые нарративной практикой, если вам окажутся близки ценности, воплощаемые в ней.
Сейчас мы разработали программу, в которой воплощаются наши представления о нарративной практике, и формы преподавания находятся в согласии с содержанием. Мы будем рады увидеть вас в нашей программе, или в отдельных ее частях. Да, вы можете выбрать из нее те части, и те события, которые вам актуальны, сконструировать свой курс!
Буду рад встретить вас на нашей программе, или других нарративных событиях!»
«Меня зовут Данила, мне нравится работа психолога и нарративный подход. Нравится слушать и расспрашивать. Люблю рассказывать, общаться и предлагать разные обучающие активности. Есть вещи, которые мне не нравятся. Например, ситуации, когда социальные конструкты и предписания делают людей невидимыми и неслышными, или выставляют в негативном свете. Не люблю патологизацию и стигматизацию, когда принятые кем-то описания проблем отождествляют с людьми. Не люблю эксплуатацию одних людей ради укрепления привилегий других. В том числе, и при помощи патологизации.
Нарративный подход мне особенно нравится за то, что позволяет эти вещи делать видимыми. И в помогающей работе помогает не воспроизводить их, а создавать возможности восстановления и освобождения голосов людей. И я мечтаю, что нашем обществе нарративный подход будет привносить практики уважения к предпочтениям людей, различиям и многообразию. Чего, кажется, совсем не хватает пока.
Что еще рассказать? Я работаю как психолог-консультант 7 лет, а до этого был журналистом. 5 из них определяю свою практику через нарративный подход. Я учился ему у Кати Дайчик, Кати Жорняк, Славы Москвичева, Ксении Ильинской в Центре нарративной психологии и практики. И продолжал обучение на семинарах Дарьи Кутузовой, Хью Фокса, Марка Хейворда, Мэгги Кэрри, Джилл Фридман и других нарративных практиков. Ой, какой-то неймдроппинг получается, хотя для меня это скорее ремемберинг. Буду рад увидеться!»
Нарративный подход мне особенно нравится за то, что позволяет эти вещи делать видимыми. И в помогающей работе помогает не воспроизводить их, а создавать возможности восстановления и освобождения голосов людей. И я мечтаю, что нашем обществе нарративный подход будет привносить практики уважения к предпочтениям людей, различиям и многообразию. Чего, кажется, совсем не хватает пока.
Что еще рассказать? Я работаю как психолог-консультант 7 лет, а до этого был журналистом. 5 из них определяю свою практику через нарративный подход. Я учился ему у Кати Дайчик, Кати Жорняк, Славы Москвичева, Ксении Ильинской в Центре нарративной психологии и практики. И продолжал обучение на семинарах Дарьи Кутузовой, Хью Фокса, Марка Хейворда, Мэгги Кэрри, Джилл Фридман и других нарративных практиков. Ой, какой-то неймдроппинг получается, хотя для меня это скорее ремемберинг. Буду рад увидеться!»
«Каждый раз, когда рассказываю о нарративной практике, я чувствую на себе ответственность: эти знания могут перевернуть мир (мой так точно перевёрнут уже давно), и раззнать их довольно сложно. Моя ответственность в том, чтобы этот переворот произошёл не только безболезненно, но и дал опоры — в работе и в жизни вообще.
Я познакомился с нарративной практикой благодаря Филиппу Барскому (спасибо за ту лекцию, Филипп!), а учиться начал с подачи Андрея Пентина — у Славы Москвичёва. Это был шок и трепет! Неужели так можно? И как я мог работать иначе! Короче, очнулся я, когда переучился у всех, кого можно было в Москве. Потом туда добавились другие города, страны, континенты. Сейчас я могу сказать, что ближе всего мне та версия нарративной практики, которую несут Мэгги Кэри, Джилл Фридман и Хью Фокс. Они живут на разных континентах, но, удивительно!, несут схожую этику. Мне кажется (хочется верить), это роднит их и с нашим содружеством. Это этика, которая обращает внимание на несправедливость в мире — даже в ситуации индивидуальной терапии: люди в порядке! Устройство мира — не всегда. Моя надежда на наше объединение — в том, что удастся это хотя бы немного сдвинуть»
Я познакомился с нарративной практикой благодаря Филиппу Барскому (спасибо за ту лекцию, Филипп!), а учиться начал с подачи Андрея Пентина — у Славы Москвичёва. Это был шок и трепет! Неужели так можно? И как я мог работать иначе! Короче, очнулся я, когда переучился у всех, кого можно было в Москве. Потом туда добавились другие города, страны, континенты. Сейчас я могу сказать, что ближе всего мне та версия нарративной практики, которую несут Мэгги Кэри, Джилл Фридман и Хью Фокс. Они живут на разных континентах, но, удивительно!, несут схожую этику. Мне кажется (хочется верить), это роднит их и с нашим содружеством. Это этика, которая обращает внимание на несправедливость в мире — даже в ситуации индивидуальной терапии: люди в порядке! Устройство мира — не всегда. Моя надежда на наше объединение — в том, что удастся это хотя бы немного сдвинуть»
«Каждый раз, когда рассказываю о нарративной практике, я чувствую на себе ответственность: эти знания могут перевернуть мир (мой так точно перевёрнут уже давно), и раззнать их довольно сложно. Моя ответственность в том, чтобы этот переворот произошёл не только безболезненно, но и дал опоры — в работе и в жизни вообще.
Я познакомился с нарративной практикой благодаря Филиппу Барскому (спасибо за ту лекцию, Филипп!), а учиться начал с подачи Андрея Пентина — у Славы Москвичёва. Это был шок и трепет! Неужели так можно? И как я мог работать иначе! Короче, очнулся я, когда переучился у всех, кого можно было в Москве. Потом туда добавились другие города, страны, континенты. Сейчас я могу сказать, что ближе всего мне та версия нарративной практики, которую несут Мэгги Кэри, Джилл Фридман и Хью Фокс. Они живут на разных континентах, но, удивительно!, несут схожую этику. Мне кажется (хочется верить), это роднит их и с нашим содружеством. Это этика, которая обращает внимание на несправедливость в мире — даже в ситуации индивидуальной терапии: люди в порядке! Устройство мира — не всегда. Моя надежда на наше объединение — в том, что удастся это хотя бы немного сдвинуть»
Я познакомился с нарративной практикой благодаря Филиппу Барскому (спасибо за ту лекцию, Филипп!), а учиться начал с подачи Андрея Пентина — у Славы Москвичёва. Это был шок и трепет! Неужели так можно? И как я мог работать иначе! Короче, очнулся я, когда переучился у всех, кого можно было в Москве. Потом туда добавились другие города, страны, континенты. Сейчас я могу сказать, что ближе всего мне та версия нарративной практики, которую несут Мэгги Кэри, Джилл Фридман и Хью Фокс. Они живут на разных континентах, но, удивительно!, несут схожую этику. Мне кажется (хочется верить), это роднит их и с нашим содружеством. Это этика, которая обращает внимание на несправедливость в мире — даже в ситуации индивидуальной терапии: люди в порядке! Устройство мира — не всегда. Моя надежда на наше объединение — в том, что удастся это хотя бы немного сдвинуть»
«Моя нарративная практика началась в середине двухтысячных со знакомства с Дарьей Кутузовой. Она рассказала мне про Далвич центр, Майкла Уайта с Дэвидом Эпстоном и социальный конструкционизм, и помню что её истории меня здорово взбудоражили. Я тогда закончила факультет психологии и кажется немного отравилась теориями "мертвых белых мужчин" про то, что с людьми не так, поэтому мне хотелось найти для себя формат помогающей деятельности подальше от поля психологии и индивидуальной "кабинетной" психотерапии. Но Дарьины рассказы не выходили у меня из головы, и я решила поступить как героиня фильма Serendipity которая написала свой телефон в книге и оставила её в ящике донатов букинистического магазина, поверив что книга попадет в руки её случайному знакомому если он её судьба. Я тоже решила дожидаться знака что мы с нарративной практикой созданы друг для друга. И вот однажды мне написала Валя Гусева и позвала в КРАЙ!
На меня сильно повлияли слова колумбийской нарративной терапевтки марселы поланко что не бывает нарративной практики "вообще", и все кто ею занимаются создают свою собственную нарративную практику. Моя личная нарративная практика это в первую очередь задавание вопросов про вопросы. Еще мне интересно как передавать нарративную оптику; какие метаморфозы она переживает уходя с территории своего родного английского языка на соседние или совсем далекие зоны на карте; как на неё влияет контекст экономического неравенства; внутри каких отношений помимо клиентско-терапевтических она может помогать людям обнаруживать солидарность, передоговариваться про то что они считают несправедливым задавая вопросы к существующей договоренности вместо того чтобы считать её естественным и единственно возможным положением вещей.
Для меня в каком-то смысле чудо быть частью КРАЯ потому что здесь признают и ценят самые дорогие мне идеи и практики: внимание к отношениям власти и к языку, презумпцию компетентности и добронамеренности, стремление смотреть на всё отношенчески, политическую ангажированность и решимость хранить надежду в самых неопределенных обстоятельствах.
Сейчас помимо работы в КРАЕ я веду нарративные группы поддержки на разные темы: про нейроразнообразие и родительство с нейроотличными детьми; про жизнь с домашними животными; про невидимый женский труд.»
На меня сильно повлияли слова колумбийской нарративной терапевтки марселы поланко что не бывает нарративной практики "вообще", и все кто ею занимаются создают свою собственную нарративную практику. Моя личная нарративная практика это в первую очередь задавание вопросов про вопросы. Еще мне интересно как передавать нарративную оптику; какие метаморфозы она переживает уходя с территории своего родного английского языка на соседние или совсем далекие зоны на карте; как на неё влияет контекст экономического неравенства; внутри каких отношений помимо клиентско-терапевтических она может помогать людям обнаруживать солидарность, передоговариваться про то что они считают несправедливым задавая вопросы к существующей договоренности вместо того чтобы считать её естественным и единственно возможным положением вещей.
Для меня в каком-то смысле чудо быть частью КРАЯ потому что здесь признают и ценят самые дорогие мне идеи и практики: внимание к отношениям власти и к языку, презумпцию компетентности и добронамеренности, стремление смотреть на всё отношенчески, политическую ангажированность и решимость хранить надежду в самых неопределенных обстоятельствах.
Сейчас помимо работы в КРАЕ я веду нарративные группы поддержки на разные темы: про нейроразнообразие и родительство с нейроотличными детьми; про жизнь с домашними животными; про невидимый женский труд.»
«Я познакомился с нарративными беседами, участвуя в проекте Ани Голубевой и Юли Малыгиной «Семейные истории» (2016 г.). То есть ощутил всю мощь уважительного любопытства на себе!
Прочитал «Карты» Майкла Уайта и, как говорится, понеслось.
Для меня в нарративной практике очень важны внимание к вопросам власти, стремление найти опоры для предпочитаемых историй, желание сделать все голоса услышанными и честность. Всё это я стараюсь учитывать во время работы с людьми.
Ещё меня вдохновляет то, как нарративные практики относятся друг к другу. С бережностью и, я бы сказал, нежностью. Во всяком случае, такое отношение я вижу в «Крае»
Прочитал «Карты» Майкла Уайта и, как говорится, понеслось.
Для меня в нарративной практике очень важны внимание к вопросам власти, стремление найти опоры для предпочитаемых историй, желание сделать все голоса услышанными и честность. Всё это я стараюсь учитывать во время работы с людьми.
Ещё меня вдохновляет то, как нарративные практики относятся друг к другу. С бережностью и, я бы сказал, нежностью. Во всяком случае, такое отношение я вижу в «Крае»